Она всегда на нас взирала
Со всех сторон и с высоты,
И нам всегда казалось мало,
Недоставало красоты.
И кровосос, и злой убийца
(Кто скажет, что не может быть?)
Мог красоты шутя напиться
И жертве череп раздробить.
Спасёт мир только вера в Бога,
Когда путём добра идёшь.
И с красотой душа убога,
Если души хозяин – нож.
* * *
Много прошло по свету,
Много ушло навсегда…
Придумана наша планета
Для очищения, да?
Болью очистимся многой,
Чтоб было душе светлей?..
Звёзд выше наша дорога,
Все мы шагаем по ней.
* * *
Много вокруг вопросов.
Может совсем не решать?
Жизнью прожить барбоса –
Лишнего не вороша?
Думаешь, ищешь, корячишься,
Тащишь вопросом вопрос.
А жизнь торопливо катится
Булыжником под откос.
Немало летит в подоткосье,
Выписывая виражи.
А это значит – барбосово
Не каждый мечтает жить.
* * *
И не такой ты и обширный,
Не такой ты и оффшорный,
Стремлений зря стираешь шины,
Сомнения зря срываешь тормоз.
Я тоже был когда-то грандом,
Теперь лежу обычным грунтом,
Самонадеянностью ограблен,
Обшарпан, ею же огрублен.
* * *
Я тоже рвался за удачей,
Я торопился словно ветер,
Я принимал судьбы удары,
Меня в лицо хлестали ветви.
Я уходил и возвращался,
И понял, что удача – шарик,
Он лопнет и гораздо раньше,
Покуда ты его нашаришь.
Он лопнет розовый, конечно.
Накроет нас тяжёлый омут…
Восторжествует только вечность
Неблагосклонная к земному.
* * *
Прекрасна жизнь и коротка,
И очень мало в ней успеешь,
И отцветёшь, и не созреешь,
И удалишься навсегда.
Уйдут по небу облака,
И речка переменит русло…
Порою так бывает грустно,
Порою грустно, но слегка.
ЛЁД
Подошли подзимки,
Птицы-жар в печи.
Воробей о льдинку
Клювиком стучит.
Он вчера купался
Здесь и воду пил.
Зря теперь старался
Клювик свой тупил.
Корка ледяная
И вода под ней.
Но не улетает,
Скачет воробей…
И любовь умчаться
Может без следа,
Чтоб не оказаться
Перед коркой льда.
ЗИМУЕМ
На автобусной стоянке,
Где порой полно людей,
Перепалки, перебранки
Воробьёв средь голубей.
Им бросают крохи хлеба
И подсолнечника чернь.
Воробьи нахально лезут,
Норовят в любую щель.
Эти серые комочки,
Несмотря на малый вес,
К всякой шелушинке точке
Проявляют интерес.
А мороз браток с задором,
Из настойчивых пород,
Раздаёт куржак заборам
И деревьям раздаёт.
Подошёл автобус-«боинг»,
Годен разве что для дров,
Взял толпу людей с собою
И оставил воробьёв.
Ночью вьюгу жди без сбруи,
Та сугробов накроит.
Так вот, братцы, и зимуем,
Распернатые мои.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Поэзия : Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
